Человек «за стеклом» (по поводу того, что писалось о нашумевшем теле-шоу)
Разве Я хочу смерти беззаконника? говорит Господь Бог.
Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив?
(Иез.18,23)
Совсем недавно в центре внимания общественности оказалось скандальное теле-шоу «За стеклом». По поводу этого шоу много писалось. Были публикации и в православной прессе. К сожалению, среди статей на эту тему почти не было статей аналитического характера. В основном это были статьи, наполненные гневным обличением, а порою просто руганью. Однако обругать или выразить какому-либо явлению общественное порицание дело малопродуктивное, потому что явления такого порядка требуют не столько осуждения, сколько осмысления. Осмысление отрезвляет и избавляет от ложных эмоций и, прежде всего, гнева, который часто нам только кажется праведным, по существу же таковым не являясь.
Ругаться вообще дело нехитрое, ругаться умеют даже те, кто не умеют рассуж-дать. Но вся беда в том, что рассуждать и философствовать все мы учились у классиков марксизма-ленинизма. Философская же продукция классиков, в смысле конструктивном, сводится к нулю. Вся конструктивная часть их философии была заимствована у немецких идеалистов. Зато по части ругани они были большими специалистами. В.И. Ленин в этом отношении превзошел даже своих учителей. Его «Философские тетради» (непонятно только почему они называются философские, наверное, потому, что в них Ленин обильно цитирует философов) содержат только его очень краткие бездоказательные комментарии типа: «Чушь! Архивздорная мистика! Ерунда!», т.е. просто заметки и ругательные реплики на полях философских произведений. И у такого «философа» мы все учились размышлять. Поэтому не удивительно, что и наши мысли по поводу какого-либо явления сводятся только к ругательным или порицательным репликам. Мышление у нас остается партийным, идеологическим, - мы точно так же, как и марксисты, делим мир на правильных и неправильных. Пафос только у нас другой и акценты расставлены иначе, а метод остается тот же. Но такой метод бесплоден в духовном смысле, потому что просто порицанием невозможно разрешить проблему по существу.
Когда о тех, кто сидел «за стеклом», мы пишем: «особи, напоминающие людей», «особи штаммов по кличке», - то такие зоологические характеристики проблему не разрешают, а, наоборот, еще более ее затемняют, уводя ее в область какой-то несу-ществующей реальности. Поэтому это те же ругательства, только более культурные и менее понятные. Но выражения эти на деле характеризуют не столько тех, кто сидел «за стеклом», сколько нас, пользующихся такими характеристиками, потому что такие выражения предполагают уже наличие в нашем сознании некой картины мира, в котором живут люди и «особи, напоминающие людей», т.е. человеки и недочеловеки. Но разве такая картина соответствует христианскому представлению о мире? Скорее она напоминает мир человеческих отношений, описанный в Талму-де.
Себя мы, конечно же, относим к человекам, поэтому недочеловеками мы сначала начинаем возмущаться, затем протестовать, а потом и действовать. Ну а если завтра мы получим власть, - то сразу поставим вопрос о том, что же с этими «особями, напоминающими людей» делать – не истребить ли их, ведь все равно недочеловеки? И это логика любой идеи, в которой мир разделяется подобным образом. Еще только высказанная, она уже содержит в себе и идею истребления (это крайнее ее выражение) или идею изоляции, резервации (это ее усредненное выражение). Идея разделения мира на человеков и недочеловеков проистекает из горделивого фарисейского разума. Мы как тот фарисей, который молился Богу: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь» (Лк.18,11), - точно так же, как он, считаем, что мы не такие как те «особи», сидящие за стеклом. Но так ли уж сильно мы отличаемся от них?
По учению святых отцов в грехопадении произошло глубинное повреждение человеческой природы – в результате этого повреждения человек стал удобопрелонным ко греху. И это относится ко всем людям, в том числе и к нам. Самим фактом нашего пребывания в Церкви мы еще не избавляемся от этой свойственной всем удобопреклонности ко греху. Удобопреклонность ко греху это внутреннее свойство падшего человека, которое не обусловлено никакими внешними причинами. Тот, кто обнаружил эту удобопреклонность ко греху внутри себя, - уже никогда не разделит мир на человеков и недочеловеков, потому что недочеловек живет в каждом из нас. Святые, которых, по слову Писания, «весь мир не был достоин» (Евр.11,34), тем не менее, искренне считали себя хуже самого последнего в мире человека. По-видимому, познание себя на духовной глубине давало им для этого серьезные основания. Именно поэтому проблема эта должна решаться внутри человека. Как только мы пытаемся ее разрешить только внешними, социальными методами, - так она возвращается к нам сторицей. Этому учит нас история. Но сделали ли мы из этого соответствующий вывод, если мы рассуждаем по-прежнему, как рассуждали когда-то фарисеи?
Вот, думается, почему сегодня мы имеем возможность полюбоваться на себя «за стеклом», именно на себя, потому что «за стеклом» тоже человек, а не «особь, на-поминающая его». В этом видится и символ нашей эпохи, – жизнь человека становится прозрачной, - скоро с помощью новейшей техники она будет видна всем также как и жизнь тех, кто сидел «за стеклом». На смену старой эпохе приходит новая эпоха (new age), рождающая нового человека, который уже творит свой грех открыто, и новую общественную мораль, в которой попрание всех заповедей становится нормой. Адам, согрешив, сокрылся от лица Божия. Человек новой эпохи, так сказать, адам новой эпохи, уже не боится ничего и ничего не скрывает – он бросает вызов Богу: «Я такой и это хорошо!»[1]. Это рождается человек новой эпохи - бесочеловек. Но это все равно человек, а не особь, похожая на человека. Если бы там были действительно только особи, похожие на человека, в этом не было бы ничего удивительного и трагичного, потому что наблюдать жизнь животных в клетке мы привыкли. В том то и вся трагичность этой ситуации, что это правда о человеке, а не о животном, - о том, до чего он докатился. Но не виновны ли и мы в этом? Чтобы понять меру нашей ответственности за то, что происходило там, «за стеклом», - необходимо обратиться к нашей истории.
Попытки построить дохристианскую историю Руси несостоятельны, потому что история племен, только географически связанных с названием Русь, - на самом деле действительного отношения к истории Руси не имеет. По одной простой причине, – Руси до принятия христианства, той Руси, с которой мы отождествляем себя, - не существовало. Русь как государство возникла только с принятием христианства. И именно с христианством в нашем сознании и отождествляется Русь. Об этом свидетельствует самоназвание – мы себя называли крестьяне, т.е. крещеные или христиане, т.е. помазанные (от греч. христос – помазанный). Русский и христианин в нашем сознании были терминами тождественными. Русь же мы называли Святой. Точно также мы именуем Церковь. Русь и жила в этом мире как странствующая и спасающаяся Церковь. Все в ней: от мала до велика, от царя до самого последнего холопа, - спасались. Этим и определялась жизнь Руси.
Эта жизнь была очень органичной. Русский человек не стремился к богатству: он жил в деревянных избах, довольствовался скромным пропитанием. Его образование было сопряжено с духовным становлением: он изучал то, что ему потребно было в деле спасения. Вообще внимание русского человека было больше направлено вовнутрь, чем во вне: его больше интересовали вопросы о том, как избавиться от греха, как обожиться, чем вопросы о том, как обустроить свою жизнь, как приобрести материальное богатство. Все видимые формы духовной жизни без всякого внешнего насилия органично рождались изнутри, они были обусловлены становлением духа в человеке.
Но постепенно подражание внешним формам, которые были рождены когда-то изнутри, - духом, стало подменять собой внутреннюю работу по преобразованию ветхого человека в нового. Это совершенно изменило характер духовного делания. Больше стали заботиться уже не о том, как стать другим, а о том, сколько поклонов совершить, сколько молитв прочитать; о том, что б правильно все исполнить и соответственно украсить храмы. Приложение духовных сил получило вектор преимущественно во внешнем направлении, - думали больше не о том, как духовно окормлять паству, а том, как оказать ей материальную помощь. А для этого необхо-димо, чтобы монастыри были богатыми, чтобы у них были обширные земли, чтобы жизнь в монастыре была бы также благоустроена, иначе в него не пойдут богатые люди и не последуют богатые пожертвования. Так постепенно и незаметно произошло обмирщение жизни монашества и духовенства (а весь народ всегда подражал жизни монахов и священников), - стали заниматься изменением мира (социальным устроением), а не изменением человека.
Устав и социальное устроение – вот две главные темы истории после духовной победы «стяжателей». Отсюда раскол, в котором тема устава приняла почти апокалиптический характер и который так болезненно разорвал тело Церкви. Отсюда же и вся дальнейшая наша российская деятельность по социальному переустройству мира, которая вместо социального благоденствия принесла реки крови и привела народ к обнищанию. Если бы мы не сместили тогда направление нашего делания с внутреннего на внешнее, с духовного на социальное, то смог бы нас одолеть какой-нибудь враг? Мы привыкли видеть причину наших социальных бед только во внешнем влиянии (методичном насаждении) чуждого духа. Духовного человека, познавшего всю бездну своего падения изнутри, такое объяснение не может удовлетворить, потому что в таком видении причин революции есть такое же гордели-вое разделение мира на нас, святых, достойных ревнителей и на них, недостойных соблазнителей и подстрекателей. Но подобное же деление мира было и у тех, кто находился с другой стороны, потому что и они нас также считали обскурантами и фанатиками, мешающими им строить новое общество. Мы в их сознание также бы-ли недочеловеками, достойными того, чтобы «пустить нас в расход».
Вина лежит и на нас. И то, что нам сегодня предлагается полюбоваться на человека в таком разнузданном виде, есть также результат и нашего нерадения о внут-реннем. И таким парадоксальным образом нам Господь напоминает об этом. Внешне благопристойное исполнение заповедей еще не меняет человека внутренне, не избавляет его автоматически от той мерзости, которую можно увидеть «за стеклом». Христос открывает нам присутствие этой мерзости в нас, несмотря на соблюдение заповеди. Он говорит нам, «что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф.5,28). Христос говорит об этой испорченности человека. Поэтому и действенное противостояние такому натиску видится в том, чтобы мы прежде занимались тем, что меняет нас внутри и приносит духовные плоды. Когда такие плоды появятся, - тогда будет ясно, как и другим помочь, как реально, а не утопично (как во всех социальных программах) помочь человеку. Изменить человека можно только реальным примером такого изменения.
Сегодня же наше обругивание никаких реальных плодов принести не может. Это все равно, что посреди рынка, куда люди пришли покупать мясо (у них такая потребность), мы бы стали ругать тех, кто его продает и покупает. Нас бы, скорее всего, просто выпроводили оттуда, а может быть даже и избили. Если мясо есть вредно, если оно убивает человека, то это надо показать на собственном примере. И через этот пример у людей должно сложиться подлинное убеждение в правоте тех, кто об этом говорил. И уже в такой ситуации потерпит финансовый крах тот, кто посреди убежденных вегетарианцев надумает вдруг продавать мясо.
В таком обругивании есть скрытая мысль о том, что нам это ток-шоу навязали, нас заставили его смотреть. Но те, кто его с интересом смотрели и те, кто пришел в гостиницу «Россия» понаблюдать в замочную скважину на жизнь обитателей «застеколья», вовсе так не думают, - им, судя по всему, это нравится, у них есть к этому интерес. Но почему? А потому, что у них нет пока интереса к самому главному в жизни человека, к его спасению для жизни вечной, которое совершается через его исправление.
Если же им откроется подлинный смысл жизни и они начнут его осуществлять, - то у них уже не вызовет никакого интереса жизнь падшего человека, да еще и в интимных подробностях, ибо они будут устремлены к другому человеку, - новому, ко Христу. И наша задача видится не столько в том, чтобы протестовать и запрещать (хотя и это нужно делать), а в том, чтобы призывать, просвещать и открывать путь спасения человека.
[1] Идеал будущего свободного демократического общества, в котором будет выпестываться такой «новый» человек, нарисован в журнале «Огонек», №48, 2000 г. «Полностью прозрачный мир потребует коренной перестройки всех общественных отношений… Такой мир потребует совершенно иной морали. К примеру, перестанет существовать запрет на супружескую измену. Поскольку супружеская верность невозможна, что доказал тысячелетний опыт человечества, и скрыть измену, то есть соблюсти видимость приличия, также невозможно, шелуха видимых приличий просто осыплется за ненадобностью… Как ни парадоксально на первый взгляд, но это общество будет обществом тотальной свободы. Ибо, когда у человека не останется никаких секретов в личной жизни. когда каждый его поступок выдает предательская электроника, когда ничего нельзя скрыть от близких и государства… вот тогда только и можно облегченно рассмеяться, простить все себе и окружающим и стать полностью свободным. Как бы плохо ты ни поступал, все равно этого не скроешь, так что поступай как хочешь! Прозрачное общество, состоящее из несовершенных людей с их животными желаниями, может существовать только в условиях невероятной толерантности и тотального гуманизма… Максимум моральной свободы, при которой человек может делать все что ему вздумается, без оглядок на чужие предрассудки».
