Если в семье нет счастья, с этим не надо мириться
Почему все-таки бессмысленно собирать чемоданы, когда супруга кричит: «Видеть тебя не хочу!»? Как случается, что муж становится неинтересен жене, когда начинает кардинально меняться - например, бросает пить, начинает заниматься спортом? Почему разводятся даже священники? И отчего нельзя просто «терпеть и смиряться», когда в семье нет счастья?
Продолжаем разговор с протоиереем Александром Дягилевым, председателем Комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства Санкт-Петербургской епархии, руководителем Санкт-Петербургского епархиального центра Православного объединения «Супружеские встречи».
Понять и не осудить
– Отец Александр, в прошлой беседе мы говорили о четырех правилах диалога между супругами, разбирали некоторые из них: слушать, прежде чем говорить; делиться, а не спорить; понимать, а не оценивать; прощать. Они кажутся простыми, но давайте все-таки разберем: а что значит «понимать, а не оценивать»?
– Это очень часто случающаяся ситуация, когда человек делится чем-то неприятным для себя, потому что душа болит, потому что тоска, вина, стыд гложут, а при этом супруг или супруга – казалось бы, единственный человек, с кем можно поделиться душевной болью, ожидая ответного сочувствия (обратите внимание на это слово) – внезапно говорит в ответ:
«Ты сам(-а) виноват(-а), а я тебе говорил(-а) – так не делай»!
«Надо было лучше готовиться»!
«Кто ж так делает»?!
«Твой поступок аморален»!
«А я тебе говорил(-а), что его надо уволить»!
«Раньше надо было думать»!
«Вечно ты вляпываешься в разные истории»!
«Что за чушь ты мелешь»!
«То, что ты говоришь – полный бред»!
А бывает и ещё хуже – когда оценка сопровождается навешиванием ярлыка на личность:
«Ты – дура(-к)»!
«Бездарь, неуч, дебил»!
«Только ты мог(-ла) так бездарно упустить свой шанс»!
Бывают ярлыки косвенные, например, намёки на то, что ты – ненормальный:
«Нормальные люди так не поступают»!
«Нормальные люди на чужих ошибках учатся»!
«Только идиот мог ввязаться в такую аферу»!
По сути, навешивание ярлыка является классической формой нарушения заповеди: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7, 1-2), – потому что судят человека, а не поступок. Мы – православные – часто этим грешим, когда позволяем себе по отношению к конкретному человеку такие слова как «модернист», «ультраконсерватор», «экуменист», «антиэкуменист», «обмирщвлённый», «мракобес», «обновленец», «обрядовер», «невоцерковлённый», «гипердокс»…
Однако в семейной жизни ещё сложнее – даже оценка поступков не всегда хороша. Муж или жена, когда делится с нами душевной болью, очень часто не ожидает от нас ни оценки себя, ни оценки поступка, потому что и сам(-а) понимает, что поступил(-а) плохо, что надо было всё сделать как-то иначе, и даже знает, как именно надо было поступить… Человек в этот момент ищет сочувствия и поддержки – что его поймут, не осудят, примут, поддержат в намерении исправить ситуацию, или хотя бы тем, что его любят и не бросят, несмотря на неудачу. Посочувствовать – значит назвать чувства человека, проявить эмпатию. И это вовсе не значит одобрить проступок или ошибку. Но – понять и не осудить.
– Еще один принцип – «слушать, а не говорить». Можете привести пример, когда человек вроде как слушает, но на самом деле – совсем не слушает, не слышит?
– Чаще всего это происходит тогда, когда у человека есть своё мнение, и в ситуации, когда ближний делится с ним чем-то, он не готов слушать – он перебивает… А если и не перебивает, то просто терпеливо ждёт, чтобы собеседник поскорее закончил, потому что готовый ответ уже лежит на кончике его языка и готов вырваться из его уст. Вот в этом состоянии ожидания, «когда я наконец-таки вставлю свои пять копеек», человек оказывается не в состоянии слушать и слышать. А напрасно! Быть может, Ваше мнение и правильное, но оно правильное насчет того, с чего Ваш собеседник начал свою речь. Но он же её не закончил! Вполне может быть, что дальше он приведет такой аргумент, который изменит всю картину происходящего… а Вы его не услышите.
Кроме того, слышать – это означает не только понимать слова и их смысл, но ещё и понимать чувства, которые человек выражает своими словами.
Например, когда жена кричит: «Ты меня достал!!! Собирай чемодан и вали отсюда!!!», – внимательно слушающий муж услышит: «Милый, дорогой, я так обижена!!! Я в ярости!!! Мне так плохо!!! Исправь, пожалуйста, ситуацию, дай мне чуть-чуть успокоиться, а потом – пожалей меня».
Прощение – путь возвращения доверия
– А вот прощение – казалось бы, само собой разумеющееся для христианина дела. В чем сложность, когда надо простить супруга или супругу?
– На самом деле и с прощением не так всё просто. Начнём с того, что легко простить чужого человека, который набедокурил, попросил прощения, ты его простил, и вы разошлись, как в море корабли, возможно, что и навсегда. Того, с кем живёшь, кому доверяешь и доверяешься, родного человека, простить намного сложнее. Очень часто дети всю жизнь держат обиду на родителей за то, что они оказались обычными людьми, со своими слабостями и несправедливостями. Идеальных людей не бывает, и у всех у нас есть свои немощи и недостатки. Этими немощами и недостатками мы травмируем, прежде всего, тех, с кем рядом живём. Они – так же травмируют нас.
Мужа или жену, оказывается, ещё тяжелее простить, а особенно – супружеские измены. Это настолько тяжкий грех, что если супруг или супруга не смогут его простить, то даже Сам Господь не осудит за развод (см. Мф. 19, 9). Однако это не значит, что нужно разводиться! Если позволите, скажу особо об этом несколько слов.
– Конечно.
– Всё же стоит различать – есть разовые ситуации, ставшие следствием семейного кризиса и глупой попытки отомстить, например. Тогда потом сам изменивший человек тяжко переживает и сокрушается о содеянном. А бывают регулярные измены, которые являются следствием того, что человек уже фактически создал себе вторую семью, или следствием такого недуга, как сексоголизм – форма зависимости от собственных сексуальных ощущений, когда эти ощущения и погоня за новизной в них важнее, чем собственно сам сексуальный партнёр. В последнем случае человеку требуется глубокая профессиональная психологическая помощь и реабилитация, а сам недуг сейчас распространяется как эпидемия, вследствие относительно лёгкой доступности порнографии благодаря интернету.
У сексоголика возникает навязчивое желание воспроизвести в реальной жизни то, что он увидел в порнофильме, а возможности супруги или супруга в этом ограничены, мы же реальные люди, а не киношные герои. Считается, что сексоголиков – от 3 до 5% населения Земли, причём, по разным оценками, от 10 до 40% сексоголиков – женщины, так что от этого недуга никто не застрахован. Испробовав всё что можно со своей женой или со своим мужем, и, чаще всего, заведя интимные отношения в семье в тупик, потому что второго супруга вовсе не радует постоянная навязчивость мужа или жены в реализации на практике каких-то сексуальных извращений, сексоголик начинает «искать счастья» на стороне. Хотя при этом он даже может быть верующим человеком и искренне каяться в том, что делает. Собственно говоря, это так же, как с алкоголиками или наркоманами… И, как с любым грехом, вместо радости человек находит лишь уныние, или, по-научному говоря, депрессию.
Так вот, в ситуации, когда человек сделал свой выбор, фактически создал вторую семью, и менять ситуацию не намерен, сохранить прежнюю семью оказывается практически невозможным. А вот в случае разовой измены и искреннего покаяния, или в случае сексоголизма – шансы ещё есть. И здесь опять встаёт вопрос прощения – его границ, способности прощать.
Есть такое устойчивое убеждение – что Иисус Христос и Церковь учат прощать всех и всегда. Но это не совсем так! Если внимательно изучить текст Священного Писания – то там говорится о долге и необходимости прощать грешника кающегося. И нас Бог готов простить всегда… как только мы покаемся.
Бог же не говорит: «Грешите, сколько хотите и как хотите, Я вас так люблю, что всех и за всё прощу». Покаяние, напомню, по-гречески – μετάνοια, это не просто сожаление, это перемена мышления, а значит образа жизни и поступков.
Так вот, если грешник встал на путь исправления – значит, он кается по-настоящему, и нам дóлжно его прощать, дабы и Бог простил нас.
Но прощение не подразумевает забвение – мы не можем запоминать или забывать по команде, приказав это сделать сами себе. Прощение не означает согласие с грехом или поощрение зла. Прощение – это путь, который во многом начинается с волевого решения прощающего человека дать согрешившему шанс на новую жизнь, на новые отношения. Прощение – это путь возвращения доверия.
А о тех, кто не просит прощения – есть другая заповедь: «…любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5, 44). Не сказано – «прощайте». Сказано – «любите», «благословляйте», «благотворите» и «молитесь» за них…
Мужчина и женщина: разная «сборка»
– Отец Александр, если люди учатся слушать и понимать друг друга, если есть готовность его строить, семья даже на грани развода может вернуться к нормальным отношениям? Это реально, по Вашему опыту?
– Конечно, такое бывало и не раз.
Но начнем с того, что, как Вы уже смогли убедиться, в диалоге, помимо обмена словами, есть еще и вторая тема – тема чувств. Так вот, их надо уметь выражать, и выражать правильно. Скажем, не только озвучивать факт, но и свои чувства в связи с ним. Но чтобы чувства называть, их надо научиться сначала осознавать, вообще признать, что они у меня есть. Есть такая болезнь, называется алекситимия. Алекситимия – это неспособность осознавать собственные чувства и называть их.
– Это болезнь? Кажется, большинство ею «больны»!
– Это считается болезнью, да. Хотя болезнь, которая, слава Богу, лечится. И считается, что вообще 90% мужчин и до 70% женщин на Земле в той или иной степени алекситимичны. Этому во многом способствует, кстати, европейская культура, особенно британская: она стала основой американской культуры и в наши дни во многих странах мира воспринимается как некий идеал деловых взаимоотношений, личного общения и образа жизни. Так вот, в европейской культуре, особенно британо-американской, как-либо выражать свои чувства считается плохим тоном. Кстати, и у нас почему-то многие считают, что и в христианстве так должно быть, что идеал – это блаженное бесстрастие. Только это бесстрастие ещё и понимается как способность ничего не чувствовать и ничего не хотеть. Хотя в перечне грехов мы встречаем такой как «окамененное нечувствие», между прочим.
– Вообще-то «ничего не чувствовать», это ближе к буддизму, наверное. А ведь в христианстве призыв – смирять себя, то есть подавлять чувства: я чувствую гнев, но сдерживаюсь и не кричу на мужа, на детей, например. Разве нет?
– Я чувствую, но я смиряю себя, я сдерживаю себя – это один разговор – это о том, как чувства правильно выражать и о том, как не выражать их неправильно. Подавлять нужно не чувства, а неправильные формы их выражения. А, вот, если я чувствую гнев, но отрицаю это сам в себе, то я не понимаю, что со мной происходит. Я могу какое-то время себя смирять, сдерживать, но как я могу в приказном порядке не чувствовать гнева, если я его чувствую? И если я его так и не признаю за собой, не замечу, никак не выражу, то он «отложится» во мне.
Невыраженные чувства имеют тенденцию накапливаться, а потом внезапно, взрывообразно, из-за ерунды, вырываться и выражаться: или в виде неадекватной вспышки ярости, когда человек может начать бить и крушить всё вокруг себя, совершать насилие; или в виде срыва, если человек болен какой-то зависимостью, наркотической или алкогольной; или в виде удара по себе самому – давление, инфаркт, инсульт, попытка суицида…
Я Вам могу привести пример из Евангелия от Марка, 3-я глава, 5-й стих. Там очень интересное место, когда Иисус Христос испытывает сразу два чувства – гнев и скорбь. Об этом написано прямым текстом: «И, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их, сказал человеку, имеющему сухую руку: протяни руку твою. Он простер, и стала она здоровая, как другая». Так вот, Иисус Христос гневается, мы это видим, но мы знаем, что Он скорбит.
Я думаю, что с людьми нашего времени проще говорить всё-таки научным языком, чем святоотеческим. Но, тем не менее, у святых отцов словом «сердце» называется не столько мышечный мешок, который, сжимаясь, перекачивает кровь, сколько некий орган души, который в состоянии генерировать и воспринимать чувства. Это очень интересно! То есть святые прекрасно понимали, что человек думает головой, а чувствует – сердцем.
Если подходить к этому с научной точки зрения, в головном мозге человека есть такая вещь как мозолистое тело. Мозолистое тело соединяет два полушария между собой. Кстати, у мужчин и женщин оно немножко разное. Слышали об этом?
– Что мышление мужчин и женщин различается – да, но что это обусловлено строением мозга – нет.
– Мозг женщины и мозг мужчины, на самом деле, вполне конкретно отличаются друг от друга – прежде всего, размером и развитостью этого самого мозолистого тела. Причем у женщин мозолистое тело более развито, благодаря чему лучше происходит обмен информацией между полушариями. И это дает женщине некоторое преимущество: она в состоянии делать одновременно несколько дел. Например, мешать кашу, болтать по телефону и следить за ребенком. Мужчина этого делать в принципе не в состоянии! Мужчина либо мешает кашу, либо смотрит за ребенком, либо разговаривает по телефону, а каша при этом горит. Вот я, например, сейчас, когда даю это интервью, только что был вынужден следить за котом, который прыгал по электрической плите и всё пытался перегрызть провод, и это меня серьезно отвлекало от разговора, я вынужден был прерываться. А для женщины не составило бы проблемы согнать кота и при этом продолжать разговаривать.
У мужчин за счет того, что хуже идет обмен между полушариями, тоже есть некоторое преимущество – мы более целеустремленные, и наши эмоции, настроения, какие-то личные конфликты не столь влияют, например, на деловые вопросы. У нас могут быть самые ужасные личные отношения с начальником, мы можем на дух друг друга не переносить, но это не влияет на дело – мы продолжаем нормально контактировать по деловым вопросам, как ни в чем не бывало. У женщин, как правило, все сложнее.
Так вот поверх мозолистого тела у человека идет трёхслойная лимбическая кора. В народе её еще называют словом «подкорка», но правильнее говорить лимбическая система.
– Какое она имеет отношение к выражению чувств?
– Непосредственное: наши эмоции генерируются именно лимбической системой! За мыслительный процесс, за принятие решений, за хранение знаний отвечает шестислойная кора головного мозга или так называемый неокортекс, который идет поверх лимбической системы. Собственно, наша личность формируется неокортексом. Мысли генерируются корой, а вот эмоции – лимбической системой. Лимбическая система, отвечает за то, что в народе называют словом «подсознание». Другими словами, то, что у нас происходит в этой лимбической системе, мы не в состоянии осознать. Поэтому психология – это, во многом, наука о бессознательном.
Интересно, что находящиеся в лимбической системе нейроны закольцованы, образуют кольцевые структуры, поэтому сигнал может там по кругам ходить десятилетиями, никак себя не проявляя… до поры, до времени. Как и мина – лежит себе и никак себя не проявляет, пока на неё не наступят.
Так что любая наша сильная эмоциональная реакция, особенно когда явных причин для нее нет – это всегда повод задуматься: а почему я на это так эмоционально реагирую? Причем каждый раз.
Поскольку лимбическая система не контролируется корой головного мозга напрямую, а она, напомню, ещё отвечает за условные и безусловные рефлексы, когда мы отдёргиваем руку от горячего, например; так вот также рефлекторно мы говорим: «это мне нравится», «это мне не нравится», «это меня привлекает», «это не привлекает», «я чувствую в связи с этим то-то и то-то».
«А почему тебе это нравится?» – «А почему тебе то не нравится?» – «Почему эти слова вызвали у тебя грусть?» – на эти вопросы мы ответить не можем.
Чувства, генерирующиеся лимбической системой, не поддаются нашему контролю, мы не можем за них отвечать, они возникают в нас помимо нашего собственного желания.
– То есть, допустим, если человек боится темноты, какие бы он логические, умственные доводы не приводил, что это глупо, страх никуда не исчезнет?
– Да. Ещё раз повторю. Чувства не поддаются нашему контролю, мы не можем за них отвечать. Я не могу приказать сам себе: «А ну-ка не бойся!!! Для страха нет никаких оснований! Немедленно прекрати бояться темноты!!!». Точнее, приказать-то могу, но страх испытывать не перестану.
А вот способ выражения чувств – за это мы уже ответственность несем, и перед людьми, и перед Богом.
Когда человек запрещает себе чувствовать, когда он уверен, что чувств у него просто нет, когда на вопрос «Что ты сейчас чувствуешь?» он начинает отвечать, как если бы его спросили: «О чем ты сейчас думаешь?», это означает только одно: чувства в нем есть, их не может не быть, но он их не осознает.
– И в семейной жизни такой не осознающий свои чувства человек может на пустом место просто «взорваться»…
– Да. А в момент этого взрыва он может вести себя крайне неадекватно. Причем люди не понимают: чего это он? или чего это она? Например, жена просто за всё минувшее «отрывается» здесь и сейчас – бьет посуду, орёт, головой о стенку бьется. Или муж может ударить жену. Или люди могут обзываться, шантажировать, «подкалывать» – неприятные чувства выражаются по-разному.
Но, чаще всего, если они накопились и не осознаются, то человек просто выдает какую-то непонятную даже для себя самого неадекватную реакцию, а потом еще начинает себя же самого в ней винить, себя «грызть»: «Ой, как я так сорвался? Я не имел права», – например.
– Типа «я же христианин»….
– Ну да. Особенно мужчинам это свойственно. Кстати, когда мужчина долгое время сдерживается – сдерживается – сдерживается, он может так себя натренировать, что «взрыва» внешне может и не произойти, но, как я уже говорил, он может, например, «взорваться» внутри себя – инфарктом, инсультом, срывом на алкоголь.
– То есть если тебе кажется, что супруг или супруга себя ведут неадекватно, огрызаются, громко хлопает дверью, бросает какие-то обидные слова, надо понимать, что просто внутри у человека накоплено масса невысказанного?
– Именно.
– А как научиться осознавать свои чувства? Можно разобраться с этими своими реакциями самостоятельно?
– Иногда и опытный священник может помочь. Ведь в том числе и для духовной жизни это важное умение – понимать и осознавать. И для семейной жизни это крайне необходимо. Поэтому, например, в уже описанной мной ситуации, когда женщина орёт: «Пошёл вон отсюда! Катись к своей мамочке! Видеть тебя не хочу!» – если муж начнет реально собирать чемодан, чтобы уехать к маме, она еще больше обидится.
– Конечно! Она же не это имела в виду.
– Да. А он как бы должен был догадаться. Но он-то услышал что? «Собирай вещи, катись к мамочке». Он и делает то, что она сказала! Если не понимает, что такое чувство, ему даже в голову не приходит, что жена имела в виду нечто иное.
И, значит, если я вовремя осознаю свои чувства, я вовремя себя на них ловлю, я могу и правильно сказать: «Милый, я обижена, в гневе, в бешенстве просто…» – вместо того, чтобы кричать «Катись к своей маме!». И уже нет такого конфликта.
– То есть, скажем, вместо того, чтобы ругаться или просто замкнуться в себе, нужно прямо сказать: «Я на тебя зла за то-то, за то-то»?
– Именно. Назвать свои чувства. Конкретно назвать их. И дальше – описать ситуацию… но без слова «ты»! Это психологическая классика! «Я-сообщение» называется.
«Я чувствую то-то, когда…» – описать ситуацию без слова «ты» или «вы».
Можно еще добавить «потому что» – и объяснить, почему, но это факультативно.
Например, я прихожу домой и вижу, что у меня в коридоре по полу разбросан конструктор Лего. У меня есть два варианта: ворваться в комнату детей, начать орать: «Как так можно? Вы бессовестные! Безответственные!» – какие-нибудь ярлыки повесить. – «Ленивые, грязнули!!» «Разбросали игрушки! Да как так можно?!». То есть наорать, как следует. Или вообще руки распустить. Это всё форма косвенного, то есть неправильного выражения чувств. Почти всегда косвенное выражение чувств является грехом, с духовной точки зрения.
И второй вариант: войти в комнату и без крика сказать: «Дети, я чувствую ярость, когда прихожу вечером поздно домой и вижу, что игрушки разбросаны по полу». То есть я не говорю, кто разбросал. Я не говорю «вы разбросали игрушки по полу», нет. Я не вешаю ярлыков. Когда я вижу, что игрушки разбросаны по полу, я понимаю, что мы ляжем спать, выключим свет, и я могу ночью в темноте встать, пойти и наступить на эти игрушки, в итоге, раздавлю их и еще и ноги себе пораню. Всё! Нарушена моя потребность безопасности – ситуация для меня небезопасна. И вот этими чувствами я делюсь. Чаще всего, когда ты так говоришь, дети слышат. И они: «Да, папочка, сейчас мы быстро», – вскакивают, раз – убрали, всё. А вот если начинается «Кто разбросал по полу?!» – они начинают друг на друга пальцем показывать: «Это он разбросал! Это она разбросала!».
– Вам долго пришлось учиться, переучиваться к таким «я-сообщениям»? Обычно люди приучены к другому: «Ты мне жизнь испортил», «А ты прямо как твоя мать!» и т.д.
– Долго. И, более того, иногда и до сих пор выдаю не очень правильные реакции. Но другое дело, что я, по крайней мере, начинаю за собой замечать. Есть такое понятие как неосознаваемая некомпетентность: когда я что-то делаю неправильно и даже этого не понимаю. В ситуации неосознаваемой некомпетентности человек не понимает, что что-то делает не так. А если кто-то ему что-то скажет – он обидится, расстроится, разозлится, но не согласится: он считает, что всё делает правильно. На каком-то этапе человек начинает понимать, что «я был не очень прав», и что, на самом деле, надо вести себя иначе. Вот это называется осознанная некомпетентность. То есть я продолжаю что-то делать неправильно…
– Но я уже понимаю, что это неправильно…
– Да, постфактум. Иногда есть возможность исправить ситуацию, иногда возможности уже нет, но человек начинает замечать за собой ошибки. Это осознанная некомпетентность. Третий этап – это осознанная компетентность, когда вследствие многократных тренировок, понуждений себя, человек начинает поступать правильно, начинает понимать ситуацию и, грубо говоря, прикусывать себе язык, прежде чем обозваться, обругаться: «Так, стоп! Что я сейчас чувствую? Ага…» – и выдавать правильную реакцию.
И четвертый этап, его можно назвать святостью, – это неосознаваемая компетентность, когда человек уже начинает поступать правильно без усилий, потому что для него это становится нормой его жизни.
Я могу сказать, что я, в основном, между второй и третьей стадией где-то болтаюсь по жизни сейчас. То есть иногда получается, иногда – нет.
Ты мне больше неинтересен…
– Отец Александр, мы поговорили о многом: о выражении чувств, о диалоге. А что, например, супругам делать, если у них не то что диалога не складывается, но просто они стали друг другу неинтересны? Никто ни на кого не кричит, просто скучно им друг с другом, хотя раньше было интересно.
– А кто отвечает за то, что мне интересно, а что неинтересно, что мне нравится, а что нет? Все та же лимбическая система! И вот здесь есть повод подумать: а почему этот человек мне стал неинтересен?
– Можете привести пример? Почему так бывает?
– Очень частая ситуация: у девочки папа – алкоголик. Папа, безусловно, для ребёнка – это высший авторитет, это всегда самый лучший мужчина на свете. До какого-то возраста она не понимает, что папа всего-навсего тоже человек со своими немощами и так далее. Ее лимбическая система усваивает представление о том, что нормальный мужчина должен себя вести вот так – то есть пить. Она видит, как ее мама периодически пьяного мужа затаскивает в квартиру, раздевает, укладывает спать, убирает за ним и делает все прочие неприятные вещи, и в восприятии маленькой девочки – такова жизнь… Потом она вырастает, и ей самой приходится таскать пьяного папочку. Она уже становится умной, начинает ненавидеть алкоголь и алкоголиков, начинает к этому вопросу иначе подходить.
Но когда наступает время выходить замуж, может произойти следующее: сознательно мечтая о непьющем муже, подсознательно она «западает» именно на склонных к алкоголизму – непьющие парни ей не интересны, они для нее – пустое место. Потому что в ее лимбической системе, которая отвечает за «нравится – не нравится», сидит образ идеального мужчины – папы-алкоголика. И она бессознательно ищет алкоголика-мужа себе. Поэтому часто возникает ситуация, что женщина выходит замуж за алкоголика, потом мучается, страдает, разводится и… снова выходит замуж за другого алкоголика.
Бывает даже так: вдруг она вышла за замуж за алкоголика, а он завязал, перестал пить, стал работать и зарабатывать. И – вдруг стал ей неинтересен. Она не понимает, зачем ей дальше жить! «Я же должна его спасать, а он тут, понимаешь ли, завязал…». Очень тонкая такая психологическая игра начинается.
– Как с этим бороться?
– Надо понять: что происходит со мной? Если такая женщина вдруг поймет, что с ней на самом деле происходит и почему, дальше она сможет осознать, что «моя любовь к нему была не любовью, а формой зависимости – он был зависим от алкоголя, а я зависела от него пьющего».
– Что же делать? Разводиться в таком случае?
– Надо открыть для себя настоящую любовь и начать качественные отношения с мужем, буквально заново полюбить его.
– Даже два человека, которые вместе по причине каких-то своих личных травм, могут начать нормальные и здоровые отношения?
– Могут, если она оба осознают, что именно они делали не так и окажутся готовы к тому, чтобы развиваться, то есть приобретать новые качества, новые навыки и менять свои отношения.
Кстати, по Эриху Фромму, любовь – это активная заинтересованность в жизни и развитии объекта любви. Когда оба человека заинтересованы в жизни и развитии друг друга, не просто в жизни, а в жизни и развитии друг друга, это и есть настоящая любовь.
Любовь совмещает в себе такие качества, как ласка и забота. Ласка без заботы – не любовь. Забота без ласки – не любовь.
Ведь любовь – это не чувство, любовь – это совокупность разных чувств, (на протяжении жизни одно может перекрывать другое, возвращаться вновь, но уже на ином уровне), плюс – это ответственный выбор и решение. Решение быть вместе – значит, решение жить вместе и жить так, чтобы благодаря друг другу мы жили и развивались. Я отвечаю за того, кого я люблю, и кого я не люблю, иначе не было бы заповеди: «Возлюби Господа Бога всем сердцем и всей душой, и всем помышлением. И возлюби ближнего, как самого себя». Если любовь от меня вообще никак не зависит, если она – исключительно спонтанное чувство, рождающееся в лимбической системе независимо от моей воли, то не было бы заповедей о любви в Евангелии.
– Как писал кто-то из святых отцов, любовь – это добродетель воли?
– Она имеет в себе элемент воли, скажем так. Это очень сложный набор и чувств, и мыслей, и моего выбора, и ответственности. Любовь можно возгревать, любовь можно затушить. Скажем, если я люблю, например, замужнюю женщину, то я несу за это ответственность перед Богом, и в Евангелии от Матфея есть рекомендации, как мне в этом случае надо поступать – вырви свой глаз, отсеки свою руку, если они соблазняют тебя (см. Мф. 5, 28-30). Понятно, что в буквальном смысле глаза вырывать или руки отрезать – нереально и неправильно.
Это значит, что если что-то очень тебе дорого, настолько дорого, как твой собственный глаз или твоя собственная рука, то лучше отрежь, разорви свои отношения с этим человеком, не позволяй усиливаться соблазнам, которые погубят и тебя, и его.
Батюшки тоже плачут…
– Часто у людей есть желание что-то поменять в своей жизни, но нет возможности найти для этого время, особенно, когда дети маленькие. Какие уж тут семинары, книгу почитать некогда! Встречались с таким? Как тут быть?
– Да. У нас была ситуация, когда на семинар приехал священник вместе с супругой, они на два дня оставили десятерых детей – «раскидали» по друзьям, по знакомым, по бабушкам, дедушкам и так далее, ради участия в этих «Супружеских встречах». После этой истории, когда люди говорят: «Ой, нам ребенка некуда деть», мы им показываем на этого батюшку и говорим: «Он смог, значит, и вы сможете, если у вас есть настоящее желание».
– Обычно считается, что священническая семья – это некий эталон, что в ней серьезных проблем по определению быть не может, батюшка и матушка как бы всегда «на витрине». Поэтому если проблема возникает в священнической семье, естественно, она до последнего замалчивается. Это так?
– Это так, потому что действительно есть некий миф. А на самом деле священники – тоже люди, они тоже способны испытывать как приятные, так и неприятные чувства. Священников точно также, к сожалению, никто не учил, как свои чувства выражать. Многие из нас – из обычных светских-советских семей. Если даже человек из священнической семьи, где еще живы какие-то традиции, преемство и так далее, где даже могут до сих пор сохраняться элементы патриархальной семьи, его супруга может быть из семьи совершенно нецерковной, у нее совершенно другие понятия, и она не собирается мужу подчиняться, например. Более того, она может вообще унаследовать недоверие к мужчинам, и отсюда начинается конфликт.
Я могу сказать, что по неофициальной информации в среднем в Санкт-Петербурге – один-два случая разводов священнических пар в год. Такие факты есть. Знаю случаи, когда священники официально не разводятся с матушками, но и вместе не живут: она живет где-нибудь в квартире, а он – в комнатке при церкви. Люди на него смотрят и восхищаются: «Надо же, какой батюшка самоотверженный – как ни придешь в церковь, он все время тут! Поздно задерживается, исповедует, беседует с людьми, молебны и панихиды служит. В каморке при церкви ночует». А на самом деле он домой не спешит ехать и не собирается, потому что дома ему плохо, потому что у него перманентный конфликт со своей супругой.
Священников, у которых огромные проблемы с супругами, огромное количество. Некоторые считают, что больше половины священнических семей на самом деле находятся в ситуации постоянного кризиса отношений с супругами.
– Вы рассказывали, что у вас с супругой было нечто похожее – ссоры, недопонимания, желание задержаться подольше на приходе, чтоб попозже прийти домой. А что вас заставляло думать, что это нормально, и не искать выхода до поры, до времени?
– Во-первых, я считал, что у всех так – жизнь такая. Я же с другими священниками общался. Во-вторых, в русской традиции – подчеркиваю, в русской, не греческой, например, принято следующее: когда молодого человека рукополагают в сан диакона, с него снимают обручальное кольцо и иподиаконы часто говорят примерно следующую фразу: «Снимай кольцо, сейчас мы будем тебя с женою развенчивать, а с Церковью – венчать». А далее, в чине рукоположения действительно поются те же самые песнопения, что и при венчании, только в обратном порядке: «Слава тебе, Христе Боже», «Святые мученицы», «Исаие, ликуй!». При этом будущего священнослужителя троекратно обводят вокруг Престола, как мужа и жену в чине венчании – вокруг аналоя!
То есть, это воспринимается именно так, что тебя с женой как бы своеобразно развенчивают, а с Церковью – венчают, и теперь ты обязан свою жизнь на 100% посвятить служению Церкви. А жену, так уж и быть, тебе разрешают сохранить, по немощи твоей: так уж и быть, пользуйся твоей женой иногда, но ты должен отдать себя полностью Церкви, а жена пусть, как может, сама выкарабкивается… Она знала, на что шла, когда выходила замуж за священника – вот такой разговор идет.
– Удивительно!
– Дело в том, что Вы такого официального учения не найдёте ни в Священном Писании, ни в канонах Церкви – нигде такого нет. Это некий миф. Но что интересно, некоторые священники, которые закончили Духовную Семинарию или даже Академию, принимают это за чистую монету и начинают считать, что это некое тайное учение, которое сообщается при рукоположении: кольцо снимается, сейчас меня с женой развенчают.
– Другими словами, можно после хиротонии пренебречь женой?
– Ну, чуть ли не учат, что так оно и должно быть! Что ты чуть ли не обязан ею пренебречь. Я чувствую вину, когда вместо того, чтобы лишний раз поисповедовать кого-то или с кем-то в Церкви поговорить, вдруг приеду раньше и проведу время с женой и детьми – я чуть ли не преступление совершаю, краду свое время у своих прихожан ради моей жены и детей! – буквально так воспринимается.
На самом деле, если Вы прочитаете Первое послание апостола Павла к Тимофею, III глава, стихи 2-5, то поймете, что Священное Писание говорит несколько иначе. В этих стихах апостол Павел говорит о епископах, в те времена епископы могли жениться, только в VII веке по решению Трулльского собора появился канон, согласно которому епископ не должен быть женат. Поэтому все, что говорит здесь апостол, в наши дни относится к женатым священникам:
«… одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, честен, страннолюбив, учителен, не пьяница, не бийца», – то есть нельзя бить свою жену – «не сварлив, не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив», – с корыстолюбием и сребролюбием у нас, священников, тоже всё непросто, а вот дальше идёт очень важная фраза! – хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякою честностью; ибо, кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?»
Выходит, дом священника и его семейные отношения должны быть как бы образцовыми. Получается, с точки зрения Священного Писания, важно чтобы женатый клирик был образцом не только у себя на приходе, но и в собственной семье. Почему-то как-то про это не говорится, а говорится просто: снимай кольцо, и, типа, с женой тебя развенчали.
– Вы сказали, это относится только к Русской Церкви?
– У греков тоже священник снимает обручальное кольцо, но – только на время служения Литургии, дабы даже случайно под кольцо не попали крошки Тела Христова во время Причащения. У них это чисто практическое соображение. Когда Литургия заканчивается, греческий священник надевает свое обручальное кольцо и ходит с кольцом.
Мы восприняли традицию греков, но если у них она сугубо практическая, то в русской версии – причем неофициальной, официального учения Церкви на эту тему нет – это было трансформировано в «развенчивание» с женой…
Психолог не заменит священника, и наоборот
– Давайте подытожим: в любой семье – мирской, священнической – на что нужно обратить внимание, что должны быть обязательно как залог нормальных отношений?
– Понимание и принятие чувств друг друга; не осуждение друг друга за чувства; умение понимать чувств друг друга, даже когда они выражаются косвенно. И диалог, это и есть готовность, следуя принципам диалога, проговаривать свои проблемы, находить способ решения их. Мы можем это делать самостоятельно, но если не получается, то опять-таки – или надо со смирением обратиться к человеку, который может помочь, или поехать на одну из наших программ, например на программу «Семейный диалог».
К сожалению, я знаю, что некоторые священники не хотят ехать к нам чисто из гордости, опасаясь, что другие узнают, что у него бывают тоже проблемы в семье. Знаю, что некоторые наши петербургские священники, которые меня знают, говорят: «Чему это Дягилев может меня научить? Я же такой же, как и он! Зачем мне куда-то ехать?».
– Непросто вообще выступать в роли эксперта по семейной жизни – это же налагает определенные обязательства: нужно соответствовать?
– Я себя таковым не считаю, просто так получилось, что промыслом Божиим на каком-то этапе своей жизни я стал заниматься вопросами отношений в семье, с каждым месяцем и годом – все глубже, и Господь через встречи с разными людьми, через обстоятельства, через изучение соответствующей литературы, какие-то вещи открывал. В конце концов, я сейчас получил психологическое образование – специально пошел учиться, для того, чтобы еще более глубоко иметь возможность людям помогать, разбираться, что именно и как нужно делать, а также что и как не нужно делать.
Кстати, я могу сказать, что психолог священника не заменит, а священник не заменит психолога. Потому что исповедь чаще всего – это все-таки достаточно короткий разговор, это откровение Богу грехов своих человеком и, может быть, какой-то краткий духовный совет, чаще всего, по практике. У священника нет возможности глубоко вникать в суть того, что происходит у того или иного человека, расспрашивать о его жизни, о жизни его предков, пытаться понять, что записано в его лимбической системе. Психология подразумевает различные способы, которые позволяют человеку раскрыться и узнать, что с ним происходит, всевозможные игровые методики и танцевальные, и рисуночные – это всё тот инструментарий, которым священник, в том числе и я, на исповеди пользоваться не может.
Поэтому я разделяю, когда я разговариваю с людьми как священник, хотя какие-то элементы из психологии на исповеди и в пастырской беседе могут пригодиться, и когда я разговариваю с людьми уже больше как психолог, хотя я не забываю, что я – священник.
– А вот кстати: в психологической литературе постоянно встречается такое понятие как принятие. Оно воспринимается как обязательный атрибут любви. На Ваш взгляд, в семейной жизни христиан что такое принятие, как оно должно быть выражено?
– Под принятием, прежде всего, подразумевается принятие чувств человека и принятие его как личности с индивидуальным набором психических черт – темперамента, особенностей реакций, и со своим набором даров Святого Духа, потому что каждый из нас уникален. Неслучайно апостол Павел и в Послании к Римлянам, в 12 главе, и в первом Послании в Коринфянам, тоже в 12 главе, и в 4 главе Послания к Ефесянам – то есть совершенно разным людям! – пишет о Церкви как о Теле Христовом, которое состоит из разных членов, каждому члену тела даны разные дары, но при этом каждый член тела уникален и не взаимозаменяем. Все мы – члены одного Тела, и мы очень непохожи друг на друга, не взаимозаменяемы.
Это ошибка, которая иногда в Церкви возникала, когда всех стригут под одну гребенку: все должны читать одинаковое молитвенное правило, все должны одинаково соблюдать одинаковый устав и так далее – это принципиально неверный подход!
Как раз верный христианский подход – это отношение к каждому человеку как к индивидууму, как к уникальному члену Тела Христова – Церкви.
Глаз круглый, блестящий, но не сгибается, а палец не имеет зрачка, не может видеть, но умеет сгибаться, может тяжести поднимать. И палец и глаз – части одного тела, и каждый из них нужен на своём месте. У каждого человека есть что-то такое, чего нет у других, каждый реагирует на те или иные вещи по-своему. У каждого есть и свои недостатки – не грехи, а именно недостатки, от слова «недостаёт», которое означает отсутствие каких-то навыков, умений, возможностей, даров Святого Духа. И это тоже не плохо – мы призваны в Церкви друг друга взаимодополнять, заботясь друг о друге с любовью, используя для этого свои дары Святого Духа.
– Легко принять, когда человек является носителем каких-то даров Духа Святого. Но как принять, допустим, какие-то бытовые вещи, что муж разбрасывает носки или ковыряется в носу, а жена часами плескается в душе или храпит, как носорог?
– Во-первых, можно поделиться своими неприятными чувствами в связи с носками или в связи с ковырянием в носу.
– Ну как же – у человека есть свобода делать то, что он хочет, особенно дома, приятно тебе или нет…
– Испытывать чувства по тому или иному поводу – нормально. У человека возникает неприятное чувство, он делится чувством, а не своим мнением по поводу своего супруга. Не «Ты, сволочь такая, носки разбросал!», а «Мне противно, когда я вижу носки, лежащие посреди комнаты». То есть не муж мне противен, а носки, лежащие посреди комнаты, мне противны. Это важный момент. Надо исходить из следующего: что каждый человек есть образ Божий, а Бог если сотворил, значит всякий человек хороший, плохих людей не существует. Грехи наши – это не я. Я – это я, это не грех. Если вы грязный, то не вы плохи, просто на вас грязь, нужно пойти в душ и вымыться, правильно? Так же относиться надо к грехам: да, они налипли на человека, грех пронзил нашу душу и тело, это грязь греховная и на нас, и внутри нас. Да – мы виноваты, что запачкались этой грязью. Но осознание своей греховности – это повод духовно, в полном смысле этого слова, «вымыться». Но это не повод говорить, что я плохой, потому что я грязный, и вообще, грязь – это я.
Принятие подразумевает принятие того, что ты такой, какой ты есть, и понимание, что ты хороший. Если ты что-то делаешь, что мне не нравится, здесь повод разобраться, почему ты так делаешь, но не осуждать и не вешать ярлык. Кстати, я уже говорил, к сожалению, наши православные люди очень любят вешать ярлыки. «Ты такой нечистоплотный», – это из-за носков. Это ни к чему хорошему не приводит.
– Казалось бы, одно-единственное слово «ты» поменять на «я», и фраза звучит иначе…
– И сказать о своем чувстве в связи не с человеком, а с ситуацией.
– Последний вопрос: если в семье, условно говоря, тарелки в стену не летают, муж жену не бьет, все более или менее нормально – супруги как-то постесняются пойти на семинар по семейной жизни. Или им и не надо?
– Это ошибка считать, что учиться надо только тем, кто уже на грани развода. Семинар предназначен для обычных, нормальных семей. А как не бывает людей абсолютно безгрешных, так не бывает и семей без тех или иных проблем в отношениях. Если вспомнить, что Господь создал мужчину и женщину для того, чтоб они были счастливы, дарили радость друг другу, то станет ясно: когда семья несчастна, это ненормально. Не нужно это терпеть, с этим мириться – надо искать выход. И любой семье полезно развивать свой диалог.
По материалам сайта http://www.pravmir.ru/
