Как христианину встречать новый год или что такое карнавал?
"Земля, о которой Господь, Бог твой, печется: очи Господа, Бога твоего, непрестанно на ней, от начала года и до конца года". (Втор.11,12) "Сам Он даровал мне неложное познание существующего, чтобы познать устройство мира и действие стихий, начало, конец и средину времен, смены поворотов и перемены времен, круги годов и положение звезд". (Прем.7, 17-19)
Новый год надо встретить в карнавальном беспамятстве, чтобы забыть о своем рабском положении. На время карнавала из раба ты превращаешься в царя. Это выход из языческой безысходности в преодолении смерти - если ее нельзя победить, то о ней надо забыть, хотя бы на время карнавала. Это языческое мироощущение, очень точно и лаконично сформулировав языческий лозунг, выразил пророк Исаия: «будем есть и пить, ибо завтра умрем!» (Ис. 22,13).
Смысл этого лозунга очень прост: надо взять от жизни все сегодня, ибо завтра уже будет поздно. Карнавал это праздник земной, тленной плоти. Собственно, этот смысл, прямо заключен в самом названии - «carne-vale», что в народной этимологии означает: «да здравствует плоть». Интересно, что именно в день встречи нового года Церковь молится мученику Вонифатию об избавлении от страсти к винопитию.
Карнавал это имя чучела, божества праздника. Это божество имело подчеркнутые атрибуты пола и старости (ит. карнавал - седой старик). Карнавал это король шутов, самый первый шут, шут среди шутов, но носящий красный плащ - символ царской власти. Он заменяет царя, однако эта власть дана ему лишь на время карнавала. Он восстанавливает золотой век всеобщего равенства. Но уж очень этот языческий персонаж похож на всем знакомого нам с детства другого персонажа: седого старика, деда Мороза - Санта Клауса. Похоже, что это лишь современная и подменная (Санта Клаус, это якобы святой Николай, переводится это именно так) интерпретация того же языческого персонажа - шута Карнавала, об этом нам напоминает шутовской колпак на Санта Клаусе и его красный плащ.
Но если всмотреться в этот языческий персонаж пристальнее - обратить внимание на то, что он заменяет царя, что восстанавливает всеобщую справедливость, каждому дает то, что он хочет (то есть удовлетворяет всем страстям), щедро одаривает каждого из своего волшебного мешка, так сказать, рога земного изобилия, - то у него проявятся и черты другого персонажа, знакомого нам по Евангелию, - антихриста. Поэтому добрый волшебник дедушка Мороз с близкого расстояния теряет свое обаяние и в одном варианте становится жалким шутом - карточным джокером, рыжим цирковым коверным, а в другом - земным мессией, избавителем от рабства.
Естественно, в таком мифологическом контексте мы, христиане, не можем принять этот праздник - и, соответственно, и такой простой ответ на вопрос, вынесенный в заголовок, нас не может удовлетворить. Такое языческое отношение к миру попирает священный трепет перед жизнью, которую нам дарует Бог.
Есть и другой простой ответ на этот вопрос: «Это праздник языческий и его нельзя считать за праздник - надо держаться от этого подальше». Этот ответ, конечно, не может быть принят язычниками, но он очень популярен среди церковных людей. Такая точка зрения тоже вполне понятна - это интуитивное отталкивание от языческого духа обольщения плоти. Но в Церкви всегда было принято интуитивное поверять разумным. «Всякому делу, - говорил святитель Василий Великий, - должно предшествовать рассуждение».
Можно ли вообще христианам праздновать наступление нового года? Если нет, то тогда снимается второй вопрос. Если же - да, то возникает другой: Когда его можно праздновать?
В Церкви время имеет священное значение, потому что оно есть возможность рождения в вечную жизнь. Поэтому в Церкви время через богослужение связано с вечностью. В Церкви каждый день освящен празднованием памяти какого-нибудь святого. Весь год мы имеем возможность из временного устремляться к вечному, а через таинства и приобщаться к нему. Поэтому каждый год, по выражению Иоанна Кронштадтского, есть дар Божий, продление нашего земного существования, предоставление нам новой возможности выйти из временного к вечному. И как же можно не откликнуться на этот дар? Наше богослужение есть благодарение, прославление Творца, правильное славление - православие. Так мы именуем свое исповедание, выражая тем и главный образ нашего земного делания, ибо прославление Творца приводит человека в смирение, а смирение врачует главный недуг души падшего человека - гордыню.
Ясно, что новый год - это веха в жизни человечества, тем более что эти вехи есть установления Божии, и мы призваны по дару Божию, как сказано в Писании, познавать «начало, конец и средину времен, смены поворотов и перемены времен, круги годов и положение звезд» (Прем.7, 17-19), ибо Господь печется о земле, «очи Господа, Бога твоего, непрестанно на ней, от начала года и до конца года» (Втор.11,12). Поэтому на вопрос: «Нужно ли вообще праздновать встречу нового года»? можно ответить вопросом, но вопросом не требующим ответа: «Как же можно не праздновать эту возможность встречи с вечностью»?
Но все праздничные и духовно значимые для нас даты мы знаменуем молитвою к Богу и сугубым благодарением Его. И здесь уже необходимо только ответить на вопрос: Когда это знаменательное событие для нас нужно праздновать?
В церковном богослужебном круге новолетие празднуется первого сентября и совпадает с началом нового учебного года. Можно и так сказать: «Церковь этим праздником отмечает дарование Богом нового года, - и больше не нуждается ни в каком ином праздновании». Раньше, кстати, так и было, - до Петровской реформы церковное новолетие совпадало с гражданским. Но после петровских времен новый год стали на Руси встречать на западный манер, - зимой. И этот обычай сохраняется у нас уже триста лет, поэтому новый год связан в нашем сознании с Рождеством, с зимой, с морозом. Наверное, здесь и не возникло бы никакой проблемы, если бы это дело не было бы осложнено календарной реформой. Новый год встречался бы после Рождества и он не совпадал бы с постом. Так, собственно, большею частию православных он и отмечается. Но как же быть со встречей нового года по новому стилю, когда эта встреча совпадает с подготовкой к Рождеству и попадает на конец Рождественского поста? Отвергнуть ли этот обычай совсем или все-таки принять в нем какое-то участие?
Церковь всегда отвергала крайности, потому что видела, как крайности вели к нетрезвому отношению, а в нетрезвом, нерассудительном состоянии человек становился подверженным влиянию «духов злобы поднебесной» (Еф.6, 12), против которых мы и призваны вести брань. Поэтому Церковь всегда занимала серединную позицию и история нам показывает мудрость такой позиции. Церковь, будучи непримиримой в отношении смысла языческого обычая, всегда находила меру церковного участия в нем - и, привлекая к Себе сердца людей пониманием их немощи, постепенно меняла смысл языческого праздника. Таким образом многие языческие праздники были заменены церковными. Они приобрели совершенно иной смысл - языческое отчаяние и разгул страстей - сменяла радость о даровании Богом вечной жизни и прославлением за это Творца в благочестии. Это урок церковной истории.
Было бы совершенно неразумным полностью отмежеваться от гражданского празднования встречи нового года. Это внесло бы в общество ненужную напряженность и привело бы к расколу по принципу празднования нового года. Даже в семью это могло бы внести раскол. Как, например, встречать новый год в семье, где жена верующая, а муж неверующий? Или как быть тому верующему, который в большой семье, где все неверующие, оказался в одиночестве? Будет ли он понят в своей семье? Поймут ли нас соседи, знакомые, наконец, власти предержащие, - если мы их не поздравим с наступлением нового года? Не будет ли это демонстрацией нашей принципиальности там, где такой принципиальности не требуется? Ведь речь не идет об измене нашим христианским принципам - мы поздравляем всех с новым годом, в котором появляется новая возможность войти в вечность, приобщиться ко Христу и Его Церкви?
Разве такое благое пожелание и молитва о тех, кого мы поздравляем с этим, может нас осквернить? Разве сам праздник оскверняет нас? Мы не верим в такую магию, - мы знаем, что оскверняемся мы от страстей, живущих в нас. Подлинное христианское отношение к тому, что вокруг нас происходит, выражает апостол Павел.
«Все мне позволительно, - говорит он, - но ничто не должно обладать мною» (1Кор.6,12). Если праздник не будет обладать нами, то он не может нас осквернить, а мы можем осквернить его своими страстями или освятить своим благочестием и молитвою. Кстати в Церкви принято этот день освящать молитвою - во многих храмах совершается молебен. А в центральном Богоявленском Соборе, вечером, накануне встречи нового года совершается праздничный молебен во главе со Святейшим Патриархом. Таким образом, вся Церковь принимает молитвенное участие во встрече нового года.
И хотя это время постовое, время подготовки к Рождеству Христову, не будет в том никакого греха, если мы встретим новый год за общей постовой трапезой, ведь даже во время Великого поста у нас бывают праздники. Тем более, что по своему сокровенному смыслу это домашний, семейный праздник, которым освящается и род, и рождение, потому что с рода и с рождения начинается путь человека в вечность.
26.10.2007
иерей Владимир Соколов
