О дружбе между мужчиной и женщиной в формате "Семейный вечер"

"Нет больше той любви, как если
кто положит душу свою за други своя" (Ин. 15:13)

...прежде чем умереть за друзей, надо быть их другом, а это достигается подвигом, долгим и трудным.

(П.А. Флоренский)

В полюбившемся многим формате открытого диалога "Семейный вечер" в прошедшую пятницу мы говорили о дружбе, ее радостях и опасностях, которые таит сближение, особенно если это касается мужчины и женщины.

В первую очередь мы, конечно, говорили о таком явлении как дружба, о ее особенности и о том, что это отношения двух людей, основанные на единстве целей и интересов, взаимном уважении, взаимопонимании, доверии, терпении, взаимопомощи, поддержке. Оказалось, что для многих дружба синонимична симпатии, приятельству, а иногда и попросту знакомству.

Вне всяких сомнений, каждый вкладывает в это понятие нечто свое, но вот, что, к примеру, пишет Н.Е. Пестов в своей книге "Современная практика православного благочестия" (т.2, гл.10): "Еще в книгах Ветхого Завета много говорится о значении дружбы:

«Двоим лучше, нежели одному» (Еккл. 4:9).

«Сладок всякому друг сердечным советом своим»(Притч. 27:9).

«Верный друг – крепкая защита; кто нашел его, нашел сокровище. Верному другу нет цены» (Сир. 6:14-15).
То же говорит и пословица: не имей сто рублей, а имей сто друзей.

Но как непросто для многих найти хотя бы и одного верного друга, не говоря уже о многих друзьях. Однако для верных Господу христиан это вполне достижимо. Более того – это не только достижимо, но и непременно будет иметь место в том случае, если человек всего себя отдаст Господу и пойдет в жизни за Ним. Господь так говорит об этом: «Нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной» (Мк. 10:29-30).

Как пишет о. Сергий Булгаков: «Дружба, как и любовь, имеет свои опасности и соблазны и нуждается в аскезе и подвиге – даром не дается никакое духовное достояние». Особо близкая дружба может быть у вполне едино-мысленных христиан, близких по интересам, умственному развитию и положению в обществе."

 ***

Понятие и сущность дружбы совершенно замечательным образом раскрывает священник Павел Флоренский в своей работе "Столп и утверждение истины" (Письмо одиннадцатое). Приведем несколько цитат, которые были предметом нашего обуждения на встрече.

«Двум лучше, чем одному, так как у них есть доброе вознаграждение за труд их; потому что, если они упадут, то один поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лягут двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет пересиливать кто-нибудь одного, то двое противостанут ему. И нитка втрое сплетенная, не скоро порвется» (Еккл.4:9-12). Это – относительно жизненной взаимопомощи. Но далее: взаимным трением и приспособлением друзья воспитывают друг друга: «железо острит железо и человек острит взгляд друга своего» (Притч. 27:17). Самая близость друга радостна: «Масть и курение радуют сердце, но сладкая речь друга лучше душистого дерева» (Притч. 27:9). Друг – опора и покров в жизни: «верный друг – крепкая защита; кто нашел его, нашел сокровище. Верному другу нет цены, и нет меры доброте его. Верный друг – врачевство для жизни, и боящиеся Господа найдут его. Боящийся Господа направляет дружбу свою так, что каков он сам, таким делается и друг его» (Сиp.6:14-17).

««Друга верного нельзя ничем заменить... и несть мерила доброте его. Друг верен кров крепок» (Сир.6:14-15) и огражденное Царство (Притч. 18:12); друг верный – сокровище одушевленное. Друг верный дороже золота и множества драгоценных камней. Друг верный – «вертоград заключен, источник запечатлен» (Песн.4:12), которые временно отверзают, и которыми временно пользуются. Друг верный – пристанище для упокоения. А ежели он отличается благоразумием, то сие сколько еще драгоценнее. Ежели он высок ученостью, ученостью всеобъемлющею, какою должна быть и была некогда наша ученость, то сие сколько преимущественнее? А ежели он и «сын Света» (Ин.12:36), или «человек Божий» (1Тим.6:11), или «приступающий к Богу» (Исх.19:22), или «муж» лучших «желаний» (Дан.9:22), или достойный одного из подобных наименований, какими Писание отличает мужей божественных, высоких и принадлежащих горнему: то сие уже дар Божий, и очевидно выше нашего достоинства».

Раз уж друг избран, то дружба с ним имеет, по Григорию Богослову, черты безусловности. Словом, – говорит он, – «полагаю меру ненависти, но не дружбе, ибо ненависть должно умерять, а дружбе не должно знать пределов».

В чем же выражается эта беспредельность дружбы, это «незнание ею предела»? – По преимуществу – в ношении немощей друга своего, – до беспредельности: во взаимном терпении, во взаимном прощении. «Дружество перенесет все, что ни терпит и ни слышит».

***

"Можно риторически говорить речи – и обмануть. Можно риторически страдать, даже умереть можно риторически и – обмануть своею риторикою. Но нельзя обмануть повседневною жизнью, и истая проба подлинности души – чрез жизнь вместе, в дружеской любви. Тот или другой акт героизма может совершить всякий; интересным может быть всякий; но так улыбнуться, так сказать, так утешить, как делает это друг мой, может лишь он один, и никто более. Да, никто и ничто в мире не возместит мне потери его. Тут, в дружбе, начинается выявление личности, и потому тут начинается и настоящий, глубинный грех и настоящая, глубинная святость. Можно сказать великую ложь о себе во многих томах сочинений; но нельзя и малейшей произнести в жизненном общении с другом: «Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку» (Притч. 27:19).

Дружба дает высшую радость, но она же требует и строжайшего подвига. Каждый день, час и минуту, со скорбью погубляя душу свою ради Друга, Я в радости обретает ее восстановленной. Как ἀγάπη к человеку порождает φιλία к нему, так и тут, в дружбе, в φιλία воплощается, словно в жизненной среде, державная ἀγάπη. Божественная, агапическая любовь пресуществляет любовь филическую, и на этой вершине человеческого чувства, подобно облакам, задевающим двуединый Арарат, горнее клубится над дольним: «Больше сей любви – ἀγάπην – никто не имеет, чтобы кто душу свою положил за друзей своих – ὑπὲρ τῶν φίλων αὐτοῦ» (Ин.15:13). Наибольшая агапическая любовь осуществима только в отношении к друзьям, – не ко всем людям, не «вообще». Она – в «положении души за друзей». Но было бы чересчур упрощенным то понимание, согласно которому положить душу за друзей – это значит умереть за них. Смерть за друзей – это лишь последняя (– не труднейшая! –) ступень в лествице дружбы. Но, прежде чем умереть за друзей, надо быть их другом, а это достигается подвигом, долгим и трудным. Один из героев Ибсена говорит: «Можно умереть за жизненную задачу другого, но нельзя жить для жизненной задачи другого». Однако, сущность дружбы – именно в погублении души своей ради друга своего. Это – жертва укладом всей своей организации, своею свободою, своим призванием. Кто хочет спасти душу свою, тот должен положить ее за друзей всю; и не оживет она, если не умрет.

Дружба необходима для подвижнической жизни; но она неосуществима человеческими усилиями и сама нуждается в помощи." (Павел Флоренский)

 ***

Отец Павел, говоря о дружбе, указывает в своем труде на крайне любопытный исторический факт, а именно на наличие в Церкви особого чина, который свидетельтвовал о братских дружеских узах - братотворение. 

По свидетельствам византийских рукописей IX—XV в.в. молитвенные тексты провозглашали участников обряда «духовными братьями» и содержали упоминания пар, причисленных к лику святых, среди которых наиболее почитаемые святые Сергий и Вакх, прославленные своей дружбой.

Уже само по себе начилие такого особого чина позволяет нам говорить о том, что дружба почиталась не менее, а в некоторых случаях и даже более, чем кровное родство. Что само по себе возвышает ее над прочими отношениями между людьми.

***

Вместе с тем, говоря о дружбе между мужчиной и женщиной отношениям подобной высоты скорее более подходит слово "брак", нежели дружба. Хотя, все присутствовавшие на встрече замужние и женатые люди засвидетельствовали: "мой лучший друг - моя жена/мой муж". И это, конечно, немаловажное замечание, потому что в супружеских отношениях единство целей, интересов и ценностей, а также взаимное понимание и уважение крайне необходимо.

Не зря святая Александра Федоровна Романова писала: "Еще один важный элемент в семейной жизни – это единство интересов. Ничто из забот жены не должно казаться слишком мелким, даже для гигантского интеллекта великого из мужей. С другой стороны, каждая мудрая и верная жена будет охотно интересоваться делами ее мужа. Пусть оба сердца разделяют и радость, и страдание. Пусть они делят пополам груз забот. Пусть все в жизни у них будет общим. Им следует вместе ходить в церковь, молиться рядом, вместе приносить к стопам Бога груз забот о своих детях и обо всем дорогом для них. Почему бы им не говорить друг с другом о своих искушениях, сомнениях, тайных желаниях и не помочь друг другу сочувствием, словами одобрения. Так они будут жить одной жизнью, а не двумя. Каждый в своих планах и надеждах должен обязательно подумать и о другом . Друг от друга не должно быть никаких секретов. Друзья у них должны быть только общие . Таким образом две жизни сольются в одну жизнь, и они разделят и мысли, и желания, и чувства, и радость, и горе, и удовольствие, и боль друг друга."

«Дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Вероятно, она случается между святыми…» — считал Рональд Толкин.  

Артур Конан Дойл выражался еще жестче: «Дружба между мужчиной и женщиной не делает чести мужчине и лишает чести женщину». Спор об этом явлении далеко не окончен. Почему к нему относятся с подозрением, в чем его коварство? 

Говорят, что примером истинно христианской дружбы может сужить переписка святого Иоанна Златоуста с его духовной дочерью диакониссой Олимпиадой. Размышляя об этой дружбе, отец Артемий Владимиров отмечает: "...во-первых, что сам почтенный возраст был для них защитой. Во-вторых, святой Иоанн Златоустый — не кто-нибудь, а Патриарх Константинопольский, духовный отец вселенной, человек, опекавший тысячи душ, как мужчин, так и женщин. В-третьих, помимо священнической благодати, ограждавшей его сердце, это был муж скорбей, умерший для всего плотского, страстного, — аскет, истинный подвижник духа. В-четвертых, самый жанр переписки указывает, что волею обстоятельств они были отлучены друг от друга телесно, и посему их единство отличалось особой глубиной (ибо для духовных уз, для Христовой любви не может быть ни препон, ни расстояний)".

Между тем, для нас представяют интерес и прочие рассуждения отца Владимира на этут тему. "Думаю, что истинная дружба возможна именно там, где обретается общее поприще для служения. Однажды я познакомился с несколькими молодыми людьми, которые раздают на Казанском вокзале бесплатные обеды для неимущих, не преследуя никаких религиозных или партийных целей: иными словами, занимаются чистой благотворительностью, состоя в братстве преподобного Серафима Саровского. Входят туда и девушки, и юноши. Очевидно, что само приближение молодых людей к страждущему человечеству является подлинным гарантом глубины и чистоты взаимных симпатий, серьезности, с которой они относятся друг к другу, сознавая себя нужными десяткам и сотням людей." По личному опыту можно добавить, что соработничество или сослужение - прекрасная возможность людям узнать друг друга, понять, прочувствовать. А в случае, если совместно трудятся неженатые люди, еще и отличная почва для развития романтических отношений, однако, тогда тем более требуется бдительность и внимание по отношению к себе и другому человеку.

В этой связи отец Владимир предостерегает от излишней вольности дружеского общения, в том числе телесного, например: "...христосоваться между собою могут лишь лица одного пола — ибо дерзость, по свидетельству святого епископа Игнатия Брянчанинова, погубляет все добродетели. Представьте себе православного студента, который борется с блудными помыслами, месяцами изживает нечистоту, произошедшую в сердце... От одного такого лобзания с девицей он почти наверняка воспалится огнем похоти: может ли хворост не возгореться, лежа в горящей печи? Для людей, ведущих жизнь собранную, внимательную, такое выражение «христианской любви» никак не допустимо, и ничего, кроме вольности, потери духа целомудрия, видеть мы в этом не можем." Согаситесь, очень ценное по нынешним временам замечание. Как известно "неверный в малом неверен и во многом" (Лк. 16:10)

***

Особо хочется отметить то, что святые отцы писали о дружбе и что, как нам кажется, позволяет полнее оценить и прочувствовать ее сущность более глубоко и внимательно.

...Если дружество с кем-либо для тебя вредно, удались от него. Если мы часто отсекаем члены тела своего, когда они бывают больны неизлечимо и вредны для прочих членов, то тем более должно поступать так с друзьями (свт. Иоанн Златоуст, 50, 610).

...Ничто не приобретает нам столько друзей, как старание превзойти ближнего почтительностью (свт. Иоанн Златоуст, 52, 761).

Кто становится другом, получая благодеяния, тот, если они не будут непрерывны, сделается врагом... (свт. Иоанн Златоуст, 54. 360).

...Полное и совершенное дружество может пребывать только между совершенными мужами и одинаковой добродетели... По поелику никто не может начинать с совершенства, а начинают с основания его, и вы исследуете не то, каково величие совершенства, а как можно достигнуть его, то считаю необходимым коротко раскрыть вам правило его и некоторую стезю, по которой бы направлялись ваши стопы, чтобы вы удобно могли достигнуть блага терпения и мира.
Итак, первое основание истинного дружества находится в пренебрежении богатства мирского и в презрении всех вещей, какие имеем. Ибо совершенно несправедливо и нечестиво, если... драгоценной братской любви предпочитать маловажную домашнюю рухлядь... Второе основание состоит в том, чтобы всякий отсекал свою волю, так, чтобы не считал себя мудрым и рассудительным и не желал последовать лучше своему мнению, нежели мнению ближнего. Третье: всякий должен знать, что всему, что считает даже полезным и необходимым, надобно предпочитать любовь и мир. Четвертое: надобно верить, что ни по справедливым, ни по несправедливым причинам вовсе не должно гневаться. Пятое: всякий должен желать уврачевать гнев брата на него, питаемый даже без основания, таким же образом, как свой, зная, что и для него равно гибельна печаль другого, все равно как бы сам осердился на другого, если не изгонит ее из души брата, сколько зависит от него. Последнее основание, которое, без сомнения, есть общий истребитель всех пороков, состоит в том, чтобы всякий думал, что он в этот же день переселится из этого мира. Это убеждение не только не допустит никакой скорби оставаться в сердце, но и подавит все движения вожделений и всех грехов. Итак, кто это сохранит, тот не может ни потерпеть горечи гнева и раздора, ни причинить другим. А когда этого не будет, и как скоро враг любви (диавол или страсть) в сердца друзей неприметно будет вливать яд огорчения, то необходимо, при постепенном охлаждении любви от частых огорчений, сердца любящих, долго растравляемые, когда-нибудь он разлучит (прп. авва Иосиф, 56, 450—452).

И сам я не безгрешен, и друзей ищу не безгрешных; потому что безгрешных и не найду. Но у кого преспеяний много и они велики, а недостатков мало и они не важны, тех включаю в список друзей, а в ком нахожу противное сказанному, тех и не включаю, и не исключаю. Не включаю, чтобы не дали повода клеветать на весь сонм; потому что у всякого в обычае судить о человеке по его приближенным. Но и не исключаю, оставляя им добрую надежду. И одними пользуюсь, как советниками и друзьями, а с другими не бранюсь, но поддерживаю возможный мир, стараясь сохранить апостольское предписание: аще возможно, еже от вас, со всеми человеки мир имейте (Рим. 12, 18). Советую же удерживаться от порока и держаться добродетели. Но если совет мой обратят они в повод к вражде, то немалую причинят мне печаль тем, что не воспользовались, а не тем, что изъявили неприязнь (прп. Исидор Пелусиот, 61, 304—305).

Кто печется о живущих с ним, трудится для них, и как увеселяется их благоденствием, так печалится затруднительными их обстоятельствами, тот сильный ловец дружбы (прп. Исидор Пелусиот, 62, 245).

Самым прямым правилом дружбы признаю следующее: без притворства соглашаться с братией, не завлекать в дружбу ласкательством, не заводить вражды тайно; но душу иметь для всего открытую, простое сердце, простой язык; а паче того еще более простую жизнь (прп. Исидор Пелусиот, 62, 469).

Будь дружен со всеми людьми, а мыслию своею пребывай один (прп. Исаак Сирин, 58, 41).

Искренний друг тот, кто во время искушения ближнего, вместе с ним, без смятения и тревоги, переносит, как собственные случившиеся с ним скорби, нужды, несчастья и беды (прп. Максим Исповедник, 91, 226).

Одни верные блюстители заповедей и истинные таинники судеб Божиих не оставляют друзей, по Божию попущению искушаемых; но презрители заповедей и не посвященные в таинства судеб Божиих, когда друг благоденствует, наслаждаются с ним; а когда искушаемый злостраждет, оставляют его. Бывает, что они становятся на стороне противников (прп. Максим Исповедник, 91, 228).

***

Завершая столь обширную тему, хочется упомянуть притчу святого старца Паисия Святогорца о том, как надо выбирать друзей.

Один человек решил однажды посоветоваться со старцем Паисием Святогорцем об одном искушении. Когда он общался с товарищами, имеющими гордый образ жизни, то и сам вел себя так же. И сколько сил ни прилагал, никак не мог исправиться. Пока он рассуждал, как лучше задать вопрос, кто-то принес старцу в подарок прекрасный арбуз.

Паисий взял его и обратился к паломникам со словами:

— Поскольку принесли арбуз, одолжите мне нож, чтобы нам его разрезать. А потом я открою вам тайну, как сделать, чтобы арбузы всегда росли сладкими и вкусными.

Затем старец начал разрезать арбуз на доли, давая каждому по куску.

Когда дошла очередь человека, который ждал ответ на свой вопрос, старец посмотрел на него своим проницательным взглядом и сказал с улыбкой:

— Если сажать рядом арбуз и тыкву, то произойдет следующее: тыква заберет всю сладость от арбуза и арбуз станет невкусным и несладким. А вот тыква, сколько бы ни приняла сладости, все равно останется тыквой. Поэтому, если хотим иметь сладкие и вкусные арбузы, нужно сажать их подальше от тыквы.

И человек понял, что хотел сказать старец: друзей тем более нужно выбирать с разбором!

Подборку подготовила Ирина Микурова

• < Предыдущая
• Следующая >